Василий Сахаров - Когда пришла чума [litres]
– Валик, ты где?!
– Здесь! – отозвался тот.
– Помоги! Меня осколками посекло, и в ноге пуля.
– Сейчас, братан.
Валик двинулся к Мике, и тут невдалеке громко хрустнул сучок, а потом я услышал характерный звук передёргиваемого затвора. Оба-на! Всё-таки уцелел кто-то из охранников.
Автоматная очередь разорвала тишину, охранник открыл огонь в сторону Мики, а потом закричал:
– Нате, суки! Получайте!
Осторожно, стараясь не шуметь, я выбрался из-за дерева, которое меня прикрывало, и увидел противника. В левой руке автомат, а в правой – граната. Он выдернул чеку и собрался её бросить. Но не успел. Мой автомат выплюнул короткую очередь, и пули вошли в спину охранника, который упал лицом в кустарник и выронил гранату. Я припал к земле, хотя был уверен, что меня осколки не достанут.
Бах! – взорвалась граната. Над головой посвист осколков, и на шею упала тонкая веточка. А потом тишина, и опять голос Мики:
– Кто там?!
– Иван! – Я поднялся и на всякий случай опять спрятался за дерево.
– Ты с кем там воюешь?!
– Недобитка свалил.
– Так это он в нас стрелял?
– Да. Где Валик?
– Нет Валика! Рядом валяется! Этот гад его достал! Половину черепа другану снёс!
– Погоди! Сейчас помогу тебе.
Перезарядив автомат, я переступил через мертвеца и подошёл к Мике. Привалившись спиной к дереву, он обеими ладонями зажимал бедро и снизу вверх смотрел на меня.
– Жгут есть? – спросил он.
– Имеется.
Я стал снимать с приклада жгут, а Мика сквозь зубы прошипел:
– Неправильно делаешь… Жгут нельзя на прикладе таскать… Рассыхается… Зар-раза…
– Знаю. У меня ещё один в разгрузке есть. А этот на время рейда, запасной.
Мика промолчал, и я, быстро перетянув ему бедро, позвал на помощь Сапсана, местного проводника. Он подбежал, и мы вдвоём вытащили раненого на дорогу. После чего я вернулся обратно и стал собирать трофеи.
Что у Валика, то не моё, всё придётся сдать. А кто уж будет распоряжаться его имуществом, Наёмник, Мика с Морозом, ещё одним телохранителем нашего командира группы, или Кораблёв, без разницы. Впрочем, взять с него особо нечего. Старый потёртый АКМ, рваная разгрузка, штык-нож и одна РГД-5, в кармане три запечатанные карточные колоды, мятая пачка сигарет, жевательная резинка, зажигалка и потёртый паспорт на имя Валентина Марьина.
Другое дело – охранники, которых я завалил. По договору с полковником, всё, что взяли в бою, наше. А у тех кое-что имелось. Это Валик – нищеброд, а у этих и снаряжение хорошее, и стволы приличные. Я обобрал всех троих, и вот что вышло. Три АКМС, один «макаров», три «сплавовские» разгрузки, наколенники и налокотники, тактические перчатки и одна кевларовая каска, шесть гранат Ф-1 и четыре РГН, один РД, три отличных кинжала и одна реплика НР-43 «Вишня», два армейских сухпайка, плащ-палатка, три китайские УКВ-радио станции, бинокль и аптечка. Ещё были практически новые ботинки, и я подумал, что прапор может их взять на обмен. Однако снимать с мертвецов обувь побрезговал. В конце концов, мы ещё не скатились в пропасть, и я могу себе позволить не брать чужую обувь.
– Как ты тут, мародёр? – услышал я весёлый окрик дядьки, который вместе с лайкой подошёл к зелёнке.
– Нормально, – мотнул я головой на трофеи, которые скинул на плащ-палатку, а потом кивнул на собаку: – Как она?
Андрей Иванович сразу понял, что я имел в виду:
– Болезни нет. Кровь собачку, правда, нервирует. Но это мелочь, привыкнет.
– Ясно. А что в грузовиках?
– Продукты. Консервы и макароны.
– Неплохо. Машины все на ходу?
– Да. Только двух водителей шлёпнули.
– Бывает… – протянул я.
– Конечно, бывает. Только у нас один «двухсотый» и два «триста». Вот и считай. Два человека в БТР. Один «газель» поведёт. На сопровождение КамАЗов, чтобы в кабинах сидеть, остаётся четыре бойца. Мало нас.
– Выкрутимся.
Пару минут мы молча разглядывали и перебирали трофеи, а затем распределили груз и выбрались обратно на трассу. Получили новую вводную от Наёмника. Нас мало, а с водителями должен кто-то ехать. Так что распределяемся по машинам и выдвигаемся в следующем порядке. Впереди БТР. Потом грузовики, и в трёх водители остаются без присмотра, поэтому они в центре. В конце «газель», которую придётся вести мне. Радиочастота, на которой общаемся, прежняя. Вопросы? Нет вопросов. Поехали.
33
До территорий, которые контролировались бойцами полковника Кораблёва, добирались двое суток, и это было не самое лучшее время. Дорог мало, и не знаю, в каком состоянии они были раньше, а сейчас просто ужас. Как накрыл страну апокалипсис, начались хаотичные передвижения миллионов людей и техники. Никто ничего сохранять и беречь не собирался. Поэтому вся транспортная инфраструктура быстро приходила в негодность. Яма на яме. Колдобина на колдобине. Уж не говорю о ветхих мостах через многочисленные речки и ручьи. А «газель», которую мне доверили, сначала шла за грузовиками, и мой зад прочувствовал каждую кочку. Но после первого большого привала я переместился в авангард, и стало немного легче.
В общем, все вымотались. Но колонна добралась-таки до блокпоста, и нас встретили, словно спасителей.
Пока мы отсутствовали, к общине прибилось ещё больше тысячи человек. В основном обычные беженцы из городов. Кто посильней, тот сам прожить может. И себя прокормит, и семью, если таковая имеется. Слабые же всегда ищут спасения в толпе. Это понятно любому человеку, кто успел повидать жизнь с разных сторон. И ещё понятно, что вся эта толпа хочет есть, а запасов мало. Местные уроженцы ещё ничего, держались и обеспечивали себя самостоятельно, а некоторые даже ушли в леса. А приезжих кормить надо, раз уж полковник взял на себя ответственность за их судьбу. Но тут и он пасовал, ибо рыбы и грибов при всём окрестном изобилии не хватало, а дичь распугали. Такие вот дела.
Передав груз лично Кораблёву, без отсидки в карантине мы прибыли на базу. Нас встретила Людмила, которая времени даром не теряла. За харчи и медпрепараты она наняла рукастых мужиков, и они расширили землянку, сложили печь и обшили стены досками. После чего взялись за строительство крепкого амбара для припасов, топлива и других трофеев. А ещё боевая подруга Андрея Ивановича сумела так поставить себя в лагере, что с ней предпочитали не связываться. Пару раз с младшими офицерами поцапалась, а потом нашему знакомому прапорщику-торгашу по лицу заехала, когда он стал к ней подкатывать. Наверняка этот хитрый жлоб хотел через женщину до наших запасов добраться, а вместо этого огреб.
Впрочем, Сергиенко не обиделся. Ну, не получилось чужую бабу закадрить, и ладно. Он сразу же сдал назад, извинился перед Людмилой, а потом отдельно перед дядькой. И всё. Сергиенко сделал вид, что ничего не было, и снова предложил нам сотрудничать. Мы велели ему приходить завтра.
Прапорщик ушёл, а мы посетили недавно отстроенную общую баню и выслушали лекцию о растворах, которые уничтожали вирусы и бактерии. Потом хорошо поужинали и завалились спать. Однако выспаться не удалось. Только я стал проваливаться в сон, как заохала Людмила. Всё понятно, у них с дядькой любовные игрища. А мне что? Лежать и всё это слушать? Вот минус совместного проживания с родственниками. Поэтому я решил спать в микроавтобусе или в амбаре.
Покинув землянку, я сел на лавочку возле выхода и оглядел притихший лагерь. Палаток и землянок прибавилось. Огней немного, всего три костра для караульных, а вдалеке еле слышно, рядом с расположением полковника, гудел дизель-генератор. Всё спокойно, можно отдыхать. Но сонливость слетела, и я решил подкинуть в костёр рядом с землянкой пару сучков, а потом поставить чайник. Собрался подняться и не успел, потому что рядом с кострищем появился боец, который стал выискивать что-то на земле.
– Эй! – окликнул я его. – Тебе что здесь надо?!
От неожиданности он вздрогнул, но не убежал и отозвался:
– Я из второй роты. Думал, может, у вас тут кто-то куревом богат.
– Бычки собираешь?
– Да.
Вспомнив, что у меня в одном из рюкзаков валялись пачки трофейных сигарет, я решил поделиться с бойцом. Но не просто так, по доброте душевной, а в обмен на информацию. Какую? Да любую. Ведь сейчас информационный голод, и о жизни лагеря нам известно мало. Конечно, что-то Людмила рассказала, но она всего не видит, ибо каждый наблюдает за тем, что вокруг, со своей точки. Поэтому женщина слышит и представляет одно. Беженец другое. Разведчик третье. А солдат четвёртое.
Осветив лицо бойца фонарём, я ожидал увидеть молодого солдата, моего ровесника. Но оказалось, что это крепкий тридцатилетний мужик с бородкой.
– Ты здесь давно? – спросил я его.
– С самого начала. То есть с Ухты. Прибился к военным, теперь во второй роте.
– Как зовут?
